Нижнеиртышский детский дом Саргатского района Омской области в годы Великой Отечественной войны.
Воспоминания Нины Леонидовны Вейнберг, воспитателя детского дома в 1943-47 годах.
Справка: Вейнберг (Лиханова) Нина Леонидовна родилась 27 декабря 1925 года в деревне Железинка Урлютского района Павлодарской области в Казахстане. В селе Нижнеиртышское проживала с июня 1943 года. В годы Великой Отечественной войны работала в селе Нижнеиртышском воспитателем Детского дома №91 для детей, эвакуированных из прифронтовых областей. День победы встретила в селе Нижнеиртышское. В послевоенное время работала в Нижнеиртышской средней школе библиотекарем, лаборантом. За многолетний добросовестный труд награждена медалями «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», «Ветеран труда», «50 лет победы в Великой Отечественной войне», «60 лет победы в Великой Отечественной войне», многочисленными почетными грамотами, благодарностями.
История Нижнеиртышской школы неразрывно связана с историей детского дома военной поры. Осенью 1941 года в нашем селе был открыт детский дом. Воспитанниками его стали дети, эвакуированные из западных областей Советского Союза: из Ленинграда, Петрозаводска, Сталинграда, Ростова-на-Дону, Новочеркасска, города Шахты. Кроме них в детском доме нашли приют местные ребятишки, оставшиеся без попечения родителей, потерявшие своих родных и близких. Разместился детский дом в сельском клубе. В нем содержалось около ста детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет.
После учебы на курсах воспитателей, созданных при облоно в городе Омске, с июня 1943 года я стала работать воспитателем Нижнеиртышского детского дома. Директором детского дома в то время был Савинов А.И., эвакуированный из Петрозаводска, завучем Афанасьев И.Г. из села Баженово. Воспитателями были и эвакуированные вместе с детьми, и местные работники.
В детском доме была железная дисциплина, строгий распорядок дня: подъем в семь утра, обязательная утренняя зарядка, завтрак, общее построение на линейку. Линейка начиналась с пения гимна, пели все, и воспитанники, и воспитатели. Затем зачитывался наряд на работу. Учились ребята в две смены, поэтому и работали в две смены. Обслуживали себя сами полностью. Много работали в совхозе: пололи посевы зерновых и картофеля, косили сено, заготавливали дрова. За помощь совхозу нам выделялись продукты и пара быков для использования их на нужды детского дома.
Бытовые условия были сложные, но шла война, и иначе не могло быть. Спали дети на железных кроватях, матрасы были набиты соломой (за соломой ходили сами на совхозную ферму), подушки, правда, были перьевые, одеяла грубые, солдатские. На воспитанниках были одинаковые шинели военного образца, которые зимой согревали очень слабо. Отопление в клубе было печное, печь топилась круглые сутки, возле печи постоянно находилась дежурная няня. За детьми ночью присматривал дежурный воспитатель. Для освещения использовали самодельные коптилки, которые давали мало света, но много копоти.
На занятия в школу ребят водили строем, под руководством воспитателя. Учебников не было, вместо тетрадей для письма использовали старые газеты и книги, чернила делали сами из сажи. Несмотря на суровые условия, ребята старались учиться. Нарушений дисциплины почти не было, хотя в детском доме был карцер, но он не использовался. Дети понимали, что идет война, многие из них сами видели войну, пережили обстрелы, бомбежки, потеряли родных и близких, поэтому вели себя дети по-взрослому серьезно. Старались помогать фронту. Но как помочь, собрать посылку не из чего, выход нашли: писали на фронт письма, много писем, и родным, и близким, и просто незнакомым солдатам и офицерам. С интересом и гордостью читали ответы с фронта. Очень помогали ребятам эти письма выстоять в годы войны морально, духовно.
В свободное от учебы и работы время воспитанники занимались в кружках художественной самодеятельности, ставили пьесы, играли на сцене. В соседней деревне Увало-Бития тоже был детский дом, так воспитанники ходили в гости друг к другу, за семь километров, обменивались опытом, показывали свои постановки пьес. Воспитатели активно участвовали во всех ребячьих делах, старались хоть как-то облегчить им жизнь.
Когда закончилась война, детей стали отправлять в родные места. Находили их родных и близких, а затем формировали группу ребят и под руководством воспитателя отправляли на родину. К сожалению, не у всех ребят отыскались родные, не сразу ребята могли отправиться домой и тогда, когда родные находились. Ждали своей очереди, а им хотелось попасть домой поскорее. В связи с этим участились случаи побега из детского дома.
Из письма воспитанника Нижнеиртышского детского дома Мухатазова Георгия Яковлевича, 1930 года рождения, жителя Ростовской области. В 1946 году, когда детский дом из Нижнего Иртыша перевели в Саргатку, его разыскали родные.
(Письмо Георгий Яковлевич написал в 1970 году своему воспитателю Вейнберг Нине Леонидовне).
Директор детдома все обещал отправить меня домой, но прошел год мучительных ожиданий, а он все обещал… Терпение лопнуло, и мы бежали. Нас было четверо. Шли пешком три дня до станции правее Омска (в Омск мы не пошли, так как знали, что там нас остановят). Сели на первый попавшийся поезд, который шел на Москву (конечно на подножку). Была зима, 6 декабря 1947 года, поезд мчался, едва у нас хватало сил удержаться от встречного ветра, и от мороза, который выжимал из нас все. Сил больше не было, на первой остановке мы сошли, вошли в здание вокзала и прижались к печке. Мысль о предстоящей встрече с родителями не покидала нас, это придавало нам силы. Сели на следующий поезд, проводница пустила нас в тамбур (до утра), утром проводила культурно, мол, ревизор, мне попадет за вас…
Мы подошли к начальнику эшелона (женщине) и сказали: «Нас бросил проводник, забрал вещи, документы, билеты, а нас теперь выгоняют из вагона». Она без церемоний поместила нас в детский вагон, в котором мы и доехали до Москвы.
Ехали мы трое суток, без еды и без денег, чувствовали себя нормально, так как детдомовская выносливость помогала. Один из ребят отстал, он побежал ночью в незнакомую деревушку за продуктами, а поезд тронулся. Мы остались втроем.
В Москву мы приехали на четвертые сутки. В метро нас задержал милиционер и отвел в детский приемник-распределитель. Через девять дней нас развезли по домам…
Дорогая, Нина Леонидовна, конечно, всем нам там, в детском доме было трудно, но здесь – боже мой! Война прошла как смерч. Кругом были разбитые во время бомбежки дома, кое-где еще оставались замаскированные немецкие бомбы и снаряды. Наш дом был разрушен от налета немецкой авиации. Но все-таки я был дома.
Дома меня встретили со слезами, с радостью. К счастью все наши остались живы. Брат и две старшие сестры уже имели свои семьи, жили отдельно. Мама с сестрой жили на частной квартире из двух маленьких комнат, с земляным полом. И все же я был рад! Еще в детдоме и в пути домой я часто напевал: «Пусть оголенные стены стоят, свалена набок ограда, я возвратился, я дома теперь, больше мне счастья не надо». Об учебе не могло быть и речи. Я был один мужчина в доме, надо было помочь маме и семье встать на ноги. Но я был дома!
Вот отсюда и началось…
Кем стал я тогда, бывший детдомовец? В юношеские годы – киномеханик, потом пошел учиться на комбайнера. Стал токарем, слесарем, парикмахером, мастером модельной обуви, мужской и женской, фотографом, шофером. Учился в вечерней школе, стал директором продовольственного магазина. Затем учился в горном институте, получил специальность инженера по разработке полезных ископаемых. Я торопился жить, мне очень хотелось жить!
Нина Леонидовна, Вы помните, мы расстались, когда мне было 16 лет, а нашли друг друга, когда мне исполнилось 40. Ваше письмо мне вручили в день моего рождения. Как это здорово! Спасибо!!!
Теперь о себе. Женат, имею дочь Марину, в этом году она перешла в 7 класс, учится на отлично, пока доволен. Живем, конечно, в новом доме со всеми удобствами. Старое уже ушло…
Нина Леонидовна, адрес Ивана Третьякова я знаю, но ему об этом неизвестно. Е.М. Фаминская живет в Марьяновке, улицу не знаю, будем считать, что нашли. Еще найдем Соболеву-Бахину и тогда… Не знаю, что делать, хочу приехать, увидеть вас всех, но вы так все поразъехались … ничего, поживем, увидим.
Хорошо помню Толю Кузнецова, Валю Бутакову, фамилию Варакиных помню, но внешность стерлась из памяти. Морозову Нину не помню, хорошо помню Марию Васильевну, по-моему, она маленькая ростом и чернявая. Она ли? И Онищенко Н.И., скажите, у нее есть сын Валерий и дочь? Помню Кобыляеву, Володю Лапчука, Аркадия-баяниста – друга Третьякова. И Сашу Сундукова, дядю Васю – безрукого завхоза, который женился на пионервожатой. А дядя Вася безрукий жив?
Спасибо Вам, Нина Леонидовна, что разыскали меня, что помните. Спасибо Вам, что Вы есть!
«Повесть о настоящем человеке»
(Газета «К новым рубежам», 26 сентября 2003 года)
Мир знает людей, славных своими деяниями, подвигами, мудростью или же трудной жизнью… Много таких людей в России. Недавно мы познакомились с таким человеком. Он приезжал к нам в село Нижнеиртышское. Состоялась интересная встреча, которая произвела на нас сильное впечатление.
В городе Ростове-на-Дону живет, казалось бы, обыкновенный человек – Георгий Яковлевич Мухатазов. И имя, и фамилия обычные, как и у многих…
А началось все в 30-е годы двадцатого века, в годы строительства молодого Советского государства.
Семья у Георгия Яковлевича по тем временам была небольшой: отец, мать и пятеро детей. Георгий был последним, пятым ребенком. Ассириец по национальности, отец являлся владельцем крупных земельных угодий, на которых росли яблони и виноград. В шутку соседи называли его барином. Именно тогда советская власть назвала Якова и его семью «врагами народа».
В годы Великой Отечественной войны, после эвакуации, Георгий Яковлевич попал в детский дом и оказался в результате распределения в Омской области, в Нижнеиртышском детском доме. Здесь его ласково называли Жорой. Воспитателем работала Нина Леонидовна Вейнберг, она и по сей день живет в Нижнеиртышском.
В детском доме был жесточайший режим: детдомовцы поднимались в семь утра, делали зарядку, завтракали, после строились на линейку и шли работать в совхоз. За работу получали продукты. Спали на железных кроватях, на набитых соломой матрацах, укрывались грубыми солдатскими шинелями. По селу передвигались строем под присмотром воспитателя… В Нижнеиртышском детском доме Жора пробыл всю войну. Затем его перевели в Саргатский детский дом. Здесь он прожил менее года. Мысли о встрече с родными никогда не покидали его. Директор детдома лишь обещал отправить домой. И вот однажды, сговорившись еще с тремя ребятами, морозной декабрьской ночью они бежали. Невероятно трудной была дорога четырех беглецов. Приходилось мерзнуть, голодать, но они изо всех сил стремились к столице. Один из ребят, задержавшись на вокзале, отстал от поезда, остальные все же добрались до Москвы. А к новому, 1948 году, Жора приехал в Ростов. Но встретил его не дом, а лишь пепелище…
В июле 2003 года Георгий Яковлевич Мухатазов приезжал в наше село. В школьном музее состоялась встреча учеников и учителей с Георгием Яковлевичем Мухатазовым и Ниной Леонидовной Вейнберг. Они рассказали о жизни в детском доме, Георгий Яковлевич – о своем побеге и дальнейших событиях. Он неоднократно прерывал свое повествование словами: «Это что! Сейчас я слабак, плачу и плачу, была б эта встреча пораньше…»
Нам было очень интересно слушать историю его жизни. Много вопросов было задано гостю. В конце встречи сфотографировались на память. Георгий Яковлевич написал пожелание ученикам Нижнеиртышской школы, главная мысль которого: «Ребята, любите и защищайте свою Родину!»
Мы считаем, долг всех россиян – чаще встречаться с такими людьми. Историю Родины надо знать всесторонне.
Даниил и Ярослав Гафнеры, ученики Нижнеиртышской школы.
Материалы подготовил заведующий музеем Нижнеиртышской школы В.П. Веденин. |
